Борьба писателя за стиль речи

Стремление писателя к обогащению своего словаря естественно и последовательно переходит в стремление установить собственный стиль речи, индивидуальный и оригинальный в речевых выражениях, оборотах, в зарисовке образов, картин, состояний. Оригинальность и индивидуальность стиля писателя отнюдь не противоречат свойственному чутким писателям стремлению к правде и простоте.

Оригинальность — прежде всего активная и до конца продуманная мысль. Активизируя мысль, писатель в состоянии довести её «до степени чувства» (Белинский). Подлинная оригинальность стиля писателя позволяет нам безошибочно узнать в творческих произведениях их автора: Пушкина мы отличим от Лермонтова, Некрасова от Кольцова, Блока от Белого и т. п. Оригинальность стиля речи делает для нас понятным и убедительным самый выбор автором определённой формы, которой он воспользовался для создания того или иного произведения.

Можем ли мы представить себе «Евгения Онегина» написанным прозой, а «Героя нашего времени».— стихом? (а ведь создатели этих произведений Пушкин и Лермонтов в одинаковой степени владели и стихом, и прозой). На первый взгляд стиль писателя может иногда поражать своею тяжестью, даже стилистической неряшливостью.

Так, например, подходят некоторые нечуткие к вопросам стиля к оценке стиля Достоевского и Толстого, в особенности последнего. Но такие «критики» не замечают, что стиль Толстого рождался в недрах глубокой психологии автора, в установленной им «диалектике жизни», им изображаемой.
 

Вопросы стиля речи всегда чрезвычайно интересовали крупнейших поэтов и прозаиков нашей классической литературы. Желающие подробней познакомиться с их высказываниями .по этому предмету найдут интереснейшие материалы в сборнике «Русские писатели о литературе» (изд. «Советский писатель», Ленинград, 1939, вышли два выпуска). Часто высказывания эти носят полемический характер при одновременном, однако, признании творческого дарования критикуемого писателя. Особо богаты высказывания И. С. Тургенева, одного из крупнейших мастеров литературного слова. Безусловно принимая стиль Пушкина, как «лучший образец русской речи», Тургенев отмечает остро подмеченные им отклонения от совершенного стиля речи у некоторых писателей, по преимуществу являющихся его современниками. 
 

Надо сказать, что при осуществлении этой критики Тургенев не раз испытывает явное затруднение:    критикуя речевой стиль, Тургенев одновременно высоко ценит дарование критикуемого писателя. В особенности велико это затруднение Тургенева при его критической оценке речевого стиля Л. Н. Толстого и Н. В. Гоголя (Л. Н. Толстого Тургенев называет «без сомнения самым талантливым из наших беллетристов», а Гоголя — «гениальным русским писателем»).
 

В частности, такое же затруднение Тургенев испытывает при оценке речевого стиля Герцена.
 

Познакомившись с изданием посмертных произведений Герцена, Тургенев заявляет: «Язык его (Герцена), до безумия неправильный, приводит меня в восторг: живое тело!» Нам теперь становится понятным это состояние некоторой раздвоённости Тургенева: взыскательный мастер художественного слова, Тургенев — весь от мастерства слова литературного (письменного), с его изощрённой остротой грамматических и стилистических форм, найденных после длительного труда «за письменным столом»; но он интуитивно чувствует власть другого слова, рождённого живым, непосредственным, обязательно звучащим общением писателя, мечтающего не столько о читателе, сколько о слушателе- собеседнике, а потому и в письме не забывающего о могучей власти интонационных форм выразительности.
 

В нашем стремлении к культурному слову, которое бы всё взяло от речи письменной с её грамматической и синтаксической строгостью, и от речи устной, с её властным влиянием интонации, мы поймём и оценим напряжённую борьбу писателя за установление собственного стиля речи, а также страстность суждений о стиле, как речевом явлении.

Нам так близок и волнующе-родственен восторг Белинского, ценившего в поэзии Лермонтова «полновластное обладание совершенно покорённым языком», определявшего язык Лермонтова как «громовую силу бурного воодушевления, исполинскую энергию благородного негодования и глубокой грусти». Лучший поэт нашей эпохи В. Маяковский, стремившийся к речи «чистой и нагой», давал в своём стихе выразительную в отношении мысли, чувства и воли человеческую речь.

Стремясь к оригинальности и своеобразию речи, Маяковский умел ценить и восторгаться стилевыми победами лучших представителей классического наследия литературы.

Так, Маяковский пишет о Пушкине следующее: «Когда Брик начал читать Евгения Онегина, которого я знаю наизусть, — не мог оторваться и слушал до конца и два дня ходил под обаянием четверостишья:
 

Я знаю — жребий мой измерен,
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днём увижусь я.

 

«Конечно,—продолжает Маяковский,—мы будем сотни раз возвращаться к таким художественным произведениям и даже в тот момент, когда смерть будет накладывать нам петлю на шею, тысячи раз учиться этим максимально добросовестным творческим приёмам, которые дают бесконечное удовлетворение и верную формулировку взятой, диктуемой, чувствуемой мысли. Этого ни в одном произведении в кругу современных авторов нет».

Взыскательный художник поэтического слова «тысячу раз» прав: наш культурный рост неизменно и неизбежно приводит к остроте чувствования прелести и впечатляющей силы совершенного слова, к мучительному иногда стремлению овладеть им.

Действительно, мы «сотни раз» возвращаемся к таким художественным произведениям, с годами постигаем в них новое и . мудрое, опыт нашей жизни облагораживает и углубляет наши переживания, вызванные общением с такими авторами. Нам так понятны сведения, иногда приходившие с фронта напряжённой борьбы нашей Красной Армии с фашистскими ордами, свидетельствующие, что некоторые бойцы в минуту краткого отдыха тянутся «к томику Пушкина».
 

Знакомство со стилем писателя, стремящегося, по выражению Маяковского, «быть максимально добросовестным» в своих творческих и речевых приёмах, позволяет нам предметно познать, что словарь наш — краски, а речь — картина, хранящая в подлинном творчестве свежесть этих красок, живое дыхание, трепет жизни писателя.

Уменье в своеобразии и деталях раскрыть свой стиль речи воспитывает в нас сознание, что подлинный мастер литературы «не только пишет пером, но рисует словами и рисует не как мастер живописи, изображающий человека неподвижным, а пытается изображать людей в непрерывном движении, в бесконечных столкновениях между собой, в борьбе классов, групп, единиц» (Горький). Это высказывание великого писателя, объединяющего в своём творчестве величие классической литературы прошлого столетия с мировыми идеями нашего советского времени, перекликается с высказываниями о тоне речи, лирически прозвучавшими у Лермонтова, которые мы уже приводили выше; но А. М. Горький в этом тональном выражении речи видит эффективное средство словесной выразительности, призванное к служению общественным задачам.
 

Категория: Выразительное чтение и культура устной речи |
Просмотров: 669 | Теги: Стиль речи, стиль речи писателей