Педагогика

Каждый из нас тяготеет к особому, ему лишь свойственному тону речи, как следствию индивидуального своеобразия характера, темперамента, склада ума и т. п. Этот тон мы вправе назвать основным или «нормой» звучания, если в нём сказывается естественное сочетание мысли и чувства, в их гармоническом выражении, когда ни одно из этих наших проявлений внутренней жизни ещё не стремится к доминированию.

Этот основной тон (норму) мы обычно сохраняем и в произнесении текста произведения, поскольку ни автор, ни наше намерение ещё не дают оснований к каким-либо отступлениям. Это сохранение нормы тона, конечно, не устраняет подчинения произносимого материала стилю автора или произведения.

Но бывают состояния, когда наши переживания и наше отношение к художественному материалу уже не могут хранить норму речевого тона. Тогда мы испытываем необходимость отойти от этой нормы, причём самый отход принимает, в зависимости от обстоятельств, одно из двух выражений: концентрическое или эксцентрическое. Состояние или явление глубокое волевое, властное, часто носящее отпечаток печали, сковывающего нас предчувствия, сознания чего-то большого и важного, уводит нас от нормы к речевой концентрике.

Причины такого ухода «вовнутрь» могут быть различны, и отсюда выражения речевой концентрики также станут в чём-то непохожи, но основное и главное в этих непохожих выражениях не исчезнет: это отпечаток волевой собранности, углублённости, как бы раздумья.

Другое выражение полярного «ухода» от нормы — эксцентрика речи — вызывается противоположными состояниями нашего внутреннего мира, когда радующие нас проявления светлой взволнованности приводят к намерению не сосредоточивать в себе что-либо, а, наоборот, щедро и расточительно отдавать от себя другим, не уходить от собеседника, а стремиться к нему навстречу открыто и доверчиво. «Деревня» — одно из наиболее волнующих нас стихотворений Пушкина — вначале раскрывает мир поэта, ещё юноши, в светлых выражениях восторга, радости, весеннего настроения, в восторженных восклицаниях, обращённых к родному милому селу Михайловскому.

Даже грусть поэта, вызванная воспоминанием о крепостном праве, всё ещё хранит отклики психологической энергии и отблески внутреннего света. Но пройдёт полтора десятка лет жизненных бурь, надежд и разочарований, и тот же Пушкин тому же Михайловскому в стихотворении «Вновь я посетил тот уголок земли» отдаёт свой творческий голос уже устало, задумчиво, оглядываясь на прошлое с тяжёлой грустью, храня властную сосредоточенность.

Разве вы не слышите отклонения от речевой нормы в первом случае (эксцентрика) и во втором (концентрика)? Пушкинское стихотворение «Мороз и солнце» залито, как солнцем, буйной эксцентрикой настроения и, следовательно, тона речи, его передающего.

Стихотворения «И скучно и грустно» Лермонтова, «Вырыта заступом яма глубокая» Никитина, «Лес» Кольцова полны концентрики. Возможны творческие намерения явно контрастного объединения эксцентрики и концентрики.

Возьмите стихотворение Некрасова «Катерина»: в первой части его — углублённая, гневная концентрика, во второй— всё возрастающая в своей молодой «дерзости» сила яркости эксцентрики.

Чаще встречаются частичные отступления концентрические или эксцентрические в произведении, в основном тяготеющем к норме тона. Важно замечать, находить их и затем смело передавать соответствующим отклонениям от нормального тона, выработать техническую способность делать эти смены тона легко, просто, убедительно.