Педагогика

Культура словаря (лексики), сама по себе, несмотря на её чрезвычайную ценность, ещё не обеспечивает культуры строя речи, как подлинного и эффективного средства общения людей. Культурная речь (в узком и техническом понятии этого термина) — явление более сложное, нуждающееся в особых наших уменьях, особом труде. Знать значение слова ещё не означает понимать, а тем более выражать мысль.

Речь станет подлинным средством выражения мысли, чувства, воли лишь при условии освоения надлежащих методов пользования словом. Каждому предстоит, освоив первоосновы речи, найти свои приёмы построения и использования речи, в значительной степени зависящие от индивидуальных особенностей говорящего.

Характерно отметить, что западноевропейские носители высокой культуры речи склонны были думать, что уменье своё словесное богатство превращать в эффективный речевой строй придёт само по себе к тому, кто в совершенстве владеет языком. «Когда вы прониклись идеей, когда ум хорошо овладел своею мыслью, — говорит Вольтер, — то она выходит из головы вполне вооружённой подходящими выражениями, облечёнными в подходящие слова, как Минерва, вышедшая вся вооружённая из головы Юпитера». Ещё категоричней высказывается Готье: по свидетельству братьев Гонкур, приведённому в их воспоминаниях, Теофилю Готье принадлежат следующие знаменательные слова:    «Я бросаю мои фразы на воздух, как кошек, и уверен, что они упадут на ноги... Это очень просто, если знать законы своего языка». Мы легко устанавливаем, что в том и другом суждении больше парадоксальности, чем убедительности.

Мы знаем, что другие французские писатели (прежде всего, такой мастер слова, как Флобер) мучительно, в процессе напряжённого труда, выковывали своё речевое богатство, отнюдь не рассчитывая на одну языковую культуру, которая уже являлась их принадлежностью, очевидною и бесспорною К Опыт древних мастеров слова (сошлёмся на того же Цицерона) говорит о необходимости вырабатывать культуру не только словаря, но и строя речи, как своеобразного мастерства в сфере овладения культурой слова в его  широком понимании.
 

Наши отечественные «взыскательные художники» слова и в практике, и в теоретических высказываниях по данному вопросу держались и держатся мнения, что только упорный труд может обогатить нас слогоречевым уменьем. Этого мнения держались крупнейшие писатели, в особенности поэты. Пропагандистом неустанного труда в деле освоения речевого мастерства, как известно, являлся А. М. Горький, настойчиво рекомендовавший советским писателям всегда стремиться к обогащению речевой культуры во всех её проявлениях. Приведём лишь суждения двух мастеров слова, являющихся одновременно не только писателями, но и выдающимися ораторами. «Лёгкое дело — тяжело писать и говорить, но легко писать и говорить—тяжёлое дело»— заявляет историк Ключевский, вошедший в историю культуры слова как признанный мастер живого слова.

По мнению Ключевского, всюду, где слово служит посредником между людьми, неудобно как «переговорить», так и «не договорить», слово должно быть «по росту мысли». Ключевский держался мнения, которое так убедительно утвердил В. И. Ленин , что ясность мысли — обязательное условие речевого мастерства. «Гармония мысли и слова, — заявлял Ключевский, — очень, важный и даже нередко роковой вопрос... Иногда мы портим своё дело нежеланием подумать, как надо сказать в данном случае, и корень многих тяжких неудач наших — в неумении высказать свою мысль, одеть её как следует. Иногда бедненькую и худенькую мысль мы облечём в такую пышную форму, что она путается и теряется в ненужных складках собственной оболочки и до неё трудно добраться, а иногда здоровую, свежую мысль выразим так, что она вянет и блекнет в нашем выражении как цветок, попавший под тяжёлую жестокую подошву».

Суждения этого представителя культурного слова второй половины XIX и начала XX столетия перекликаются с суждениями А. Ф. Кони — судебного  деятеля и писателя того же времени. Он заявлял, что знание языка — «не богатство Гарпагона или Скупого рыцаря, объятое «сном силы и покоя» на дне запертых сундуков, а свободно и широко тратимые (в процессе речи) обильные и даже неисчерпаемые средства».
 

Многовековая история возникновения и развития речи показывает, что борьба за её обогащение и совершенствование в одинаковой степени охватывает оба могучих её потока: речь письменную и речь устную. Та и другая, выполняя свои культурные функции, имеют, однако, и своё историческое выражение. Наиболее распространённой формой речи является речь устная (звучащая): сфера её максимального использования, прежде всего, — многообразный быт человека. Это не снижает, конечно, чрезвычайного культурного значения речи письменной (печатной), выполняющей функции общения людей на расстоянии. Интересно сопоставить эти виды речи-—такое сопоставление чрезвычайно поучительно.

Письменная речь с появлением книгопечатания становится фактором массового культурного общения людей, побеждающим время и пространство: по выражению академика Марра, печатная речь превращается в «великую творческую силу», делается «актуальнейшим языком общественности». Но нас должна заинтересовать, в большей степени, психологическая сторона речи письменной.

Письменная речь — всегда обращение к отсутствующему (в прямую противоположность этому явлению речь устная — обращение к присутствующему лицу или группе лиц). Следовательно, письменная речь — всегда монолог; устная речь — по самой своей природе диалог.

Это обстоятельство приводит к своеобразному «обеднению» письменной речи: она лишена интонационной выразительности и, следовательно, одного из сильнейших средств воздействия на людей. Но зато письменная речь, отражая своё содержание в графических знаках, естественно, располагает более развёрнутой и обогащённой грамматической и слоговой формой. А это — залог речевой точности и индивидуально-стилевой выразительности.

Между прочим, субъективная выразительность, как следствие индивидуальной особенности, всегда составляла и сейчас составляет постоянную заботу как говорящего, так и пишущего. Характерную в этом отношении требовательность выражал Л. Н. Толстой, исходя из предпосылки о защите своего стиля выражения мысли и чувства словом, слогом, пунктуацией.
 

Лишённая интонационного воздействия на собеседника, речь письменная компенсирует это отсутствие (конечно, в известной лишь мере) большим лексическим запасом, острейшей потребностью в чеканном, до деталей отделанном слоге. Отсюда, как естественное следствие, речь письменная несёт повышенную воспитательную функцию, требуя большей точности и полноты грамматических и синтаксических форм. В этом отношении письменная речь идёт впереди речи устной и в определённом периоде - воздействует на неё. Непрерывность во времени устной речи, невозможность для неё каких-либо исправлений в процессе произнесения, зачастую импровизационный характер устной речи порождают для лица, ещё недостаточно опытного в ораторском искусстве, явную затруднительность в отношении точности речи. Вот почему для каждого, стремящегося к более или менее совершенной устной речи, необходимо изучать письменную речь и практиковаться в ней (мастера и теоретики ораторского слова советуют готовиться к нему «с пером в руках»).
 

Было бы неправильно понимать, что приведённые выше соображения устанавливают приоритет речи письменной, её главенство над речью устной: мы констатируем лишь своеобразие каждого из этих видов речи и взаимосвязь их. Если письменная речь влияет на речь устную, то и последняя, в свою очередь, в иной: уже форме, влияет на речь письменную. История литературы свидетельствует, что многие из образцовых видов литературы свой язык и слог речи приближают к устной (разговорной) речи. В литературных произведениях наблюдается стремление к укороченной фразе, к устранению оборотов периодических, к построению фразы по образцу разговорной, к усилению речевой энергетики и т. п. Язык Монтэня — французского писателя второй половины XVI в., в особенности язык мастеров новеллы:    Мопассана во Франции и Чехова в нашей стране — явно обнаруживает влияние- живой разговорной речи на литературный язык произведений названных писателей. Фольклор, являясь выражением дум и. чувств народных масс, даже в записях своих пленяет нас неувядаемой прелестью языка и слога, хранящих живую творческую силу речи разговорной. Мы часто должны сознаться, что речь простых людей, не прибегающих для выражения своих чувств и мыслей к речи письменной, поражает простотой, точностью, лёгкостью, яркостью слова, которым эти люди передают свои наблюдения и своё отношение к ним. Иногда их оригинальность и свежесть речевых образов и оборотов приводят в изумление профессионала-писателя и мастера - оратора. Когда-то, в похвалу речи устной, говорили: «Говорит, как пишет» (вспомните вырвавшийся у Фамусова комплимент в отношении Чацкого). Но времена и требования меняются.

Теперь мы склонны к обратной похвале оратора, лектора («говорит, как разговаривают») и к обратной похвале писателя («пишет, как говорят»). Психологи и многие лингвисты пытливо анализируют связь речи письменной и устной, характерность строя каждой, форму воздействия одной в отношении другой. Вакдриес, на которого мы уже ссылались,, в. той же работе «Язык» заявляет, что устная, подлинно «живая» речь, в силу своей экспрессивности и импровизационности, стремится к перестановке слов, к большему использованию пауз, к своеобразной лаконичности фразы и т. п. Вот именно эти качества устной речи, как трепетное выражение жизни, и стремятся лучшие писатели перенести в литературу, чтобы усилить её доходчивость и воздействие на читателя.

Бесспорно, что взаимодействие речи письменной и устной— фактор борьбы за культурное слове, способное стать действенным средством общения людей и выражения их мысли и чувства. Борьба за культуру речи как письменной, так и устной — прежде всего стремление к мысли ясной и действенной, а также к словесной форме её выражения, далёкой от равнодушия и лени, к форме свежей и подлинно живой. Таким образом, в этом отношении наши обязательства перед речью аналогичны, независимо от того, к читателю или слушателю она обращена.

Как научить ребенка говорить, сейчас можно найти много полезных рекомендаций. Еще больше полезной информации на сайте - https://chevostik.su