Педагогика

Весьма близко к только что рассмотренному мелодическому явлению подходит так называемая распространительная мелодия. Этот своеобразный вид речевой мелодии — следствие откровенно раскрытого, властного, настойчивого подтекста, открытого намерения влить в слова смысл, явно им несвойственный по их общему значению. Распространительная мелодия — сильнейшее средство тона, смело уводящее нас от слова как такового в область языкового общения, уже полностью обслуженного звучанием несвойственного словам эмоционального их окрашивания. 

Для ясности возьмём пример. Вот строки стихотворения Некрасова:
«Здорово, парнище!» — «Ступай себе мимо».
«Уж больно ты грозен, как я погляжу!»
 

И первая и вторая реплики поэта, обращённые к «мужичку с ноготок», освещены мягкой, тронутой улыбкой иронией, той её формой, которую мы, взрослые, не скрываем в соответствующих случаях общения с детьми, занятыми «делом взрослых». Эта улыбчивая и ласковая ирония будет бережно храниться нами, как господствующий подтекст, при передаче слов поэта, она властно распространится на все слова, как бы зальёт их своими любовными волнами.

Вот ещё оригинальные по подтексту строки другого поэта — Пушкина:
Отселе вижу, что такое:
Во-первых (слушай, прав ли я?),
Простая, русская семья,
К гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор
Про дождь, про лён, про скотный двор...
 

Отдельные части этой фразы, имея свой определённый смысл, могли бы прозвучать им свойственной мелодией. Но в данном случае в устах Онегина весь этот отрывок (как и последующие за ним слова) властно выражает подтекст — непереносимую скуку, явно нарастающую к концу отрывка, полнейшее равнодушие к людям, о которых говорит Онегин.

Возьмите, наконец, разговор Ленского с Онегиным, который они ведут, возвращаясь от Лариных, после первого посещения их Онегиным:
 

«Ну, что ж, Онегин? Ты зеваешь?»
«Привычка, Ленский». — «Но скучаешь Ты как-то больше». — «Нет, равно.
Однако, в поле уж темно;
Скорей! Пошёл, пошёл, Андрюшка!
Какие глупые места!
А, кстати: Ларина проста,
Но очень милая старушка;
Боюсь: брусничная вода Мне не наделала б вреда».
 

Разве при произнесении этих стихов не ясна скука Онегина, с такой художественной точностью переданная поэтом? Разве вам не хочется сохранить и бережно передать её, как единый подтекст, при произнесении этих стихов? Разве все эти мысли о погоде, о езде, о Лариной, о брусничной воде, разнообразные и пёстрые, не тонут в настроении безразличия и всесильной сейчас для Онегина скуке?

И в силу этого обстоятельства распространительная мелодия вливается в каждое наше слово, изменяя их значение, давая им новое содержание. Чем более умело и тонко мы дадим эту распространительную мелодию, тем большая художественность будет придана нашей речи.